Член правления Wintershall по России Тило Виланд в интервью RNS рассказал об условиях финансирования «Северного потока — 2», конкуренции российского газа с американским СПГ и переговорах с европейскими чиновниками.

Глава «Газпрома» Алексей Миллер заявил, что, несмотря на реализацию проекта «Северный поток — 2», может возникнуть недостаток газотранспортных мощностей для удовлетворения растущего спроса в Европе. Видите ли вы необходимость строительства дополнительных газопроводов в Европе, в том числе из России?

Если вы посмотрите на тренд развития европейского газового рынка, то вы увидите, что разрыв между поставками и потребностями вырастет в будущем. И в этом смысле я согласен с господином Миллером: потребности в газе будут более высокими, чем те 55 млрд кубометров, что будут поставляться через «Северный поток — 2».

В этом плане я убежден, что потребуется дополнительная инфраструктура. Будь это терминалы СПГ или, к примеру, трубопроводы из Северной Африки, Средиземноморья или как раз таки из России.

Потому что, с рыночной точки зрения, иметь такое большое количество поставщиков с разных сторон — это очень хорошо. Потому что таким образом мы получаем и ликвидность, и конкуренцию между поставщиками.

И в этом смысле, я полагаю, с точки зрения конкуренции России нечего бояться. Потому как российский газ очень серьезно конкурентоспособен в плане цены, в особенности в сравнении с СПГ, который поставляется из США.

Каков ваш прогноз по росту спроса на газ в Европе в среднесрочной перспективе?

Мы видим тенденцию роста потребности в природном газе. На данный момент спрос растет, пусть и медленно. При этом добыча внутри Европы постоянно падает, поэтому потребности в импорте будут только расти.

Я думаю, что мы можем смотреть в будущее с оптимизмом, к примеру что касается перевода на газ тепловых электростанций, работающих на угле: если только в Германии перевести все ТЭЦ, которые работают на угле, на газ, то это добавит потребность в дополнительных 50 млрд кубометров. А если в масштабах Европы перевести лишь 10% ТЭЦ с угля на газ, то это добавит дополнительные 100 млрд кубометров.

Все в наших руках, и это наша задача — донести до политиков и до людей важность использования природного газа. Как мне кажется, это наиболее быстрый и наиболее простой способ снизить выбросы CO₂ в атмосферу.

Вы не опасаетесь конкуренции со стороны возобновляемых источников энергии?

Я убежден, что место природного газ в энергетике очень значительное. Как я уже сказал, это очень простой и быстрый способ снижения выбросов CO₂.

Снижение выбросов CO₂ должно стать одной из важнейших задач повестки дня на уровне политиков, в таком случае природный газ естественным образом будет играть еще более важную роль в структуре энергоносителей.

Насколько, по вашему мнению, реалистично, что запуск газопровода «Северный поток — 2» состоится в 2019 году?

Задача выполнения плана-графика амбициозна, однако это возможно и реалистично. Мы можем использовать опыт, который был получен в ходе строительства «Северного потока — 1», этот проект был также реализован в очень сложных обстоятельствах и с очень напряженным графиком. При этом мы можем использовать наш опыт в отношении получения разрешительных документов и в отношении экологического аудита, и также в отношении политических вопросов — все это мы можем использовать в успешной реализации проекта «Северный поток — 2».

Вы считаете, в конечном итоге удастся договориться с Еврокомиссией?

Я думаю, что это часть процесса, которую мы должны реализовать для строительства трубопровода. «Северный поток — 1» уже прошел через все разрешения, а так как «Северный поток — 2» очень схож и по разрешениям, и по всем остальным процедурам, то я не вижу никаких препятствий для их успешного завершения. И я был бы очень признателен нашим политикам в Брюсселе, если бы они не препятствовали бы этому процессу, потому что ЕС, в свою очередь, слишком мало инвестирует в развитие инфраструктуры.

Nord Stream 2 подала ряд заявок на разрешение строительства в территориальных водах — в Германии, Швеции, Дании. Известно ли вам, все ли они одобрены?

У меня нет деталей по всем странам, но насколько мне известно, все находится в процессе обработки, в пределах графика.

Партнеры по Nord Stream 2 недавно подписали соглашение об условиях финансирования проекта. Могут ли партнеры в дальнейшем выкупить доли, как это предполагалось ранее, или «Газпром» останется единственным владельцем?

Мы, как западные партнеры по финансированию, которые поддерживают реализацию этого проекта, договорились, что мы обеспечиваем финансирование проекта «Северный поток — 2» в форме займа. Наша роль в качестве кредитора предусмотрена в долгосрочном порядке.

А в будущем выкуп возможен?

Как я уже сказал, выкуп не предусмотрен.

В 2017 году компания выделит финансирование Nord Stream 2 в размере €285 млн? И какие планы на следующий год?

Мы не определяли фиксированных ежегодных сумм. В соответствии со схемой финансирования, которая была одобрена, и с актуальными расчетами мы предоставим до €950 млн для финансирования проекта «Северный поток — 2», причем значительная часть данной суммы займа будет выплачена уже в этом году.

«Газпром» реализует еще один проект — «Турецкий поток». Интересно ли было бы компании принять участие в нем?

Как вы знаете, мы были партнерами в этом проекте на тот момент, когда он назывался «Южный поток», но в какой-то момент стало понятно, что такой проект, как «Южный поток», нереализуем. На данный момент мы мобилизуем все наши ресурсы и все наше внимание на проекте «Северный поток — 2». Однако, как действующая в мировом масштабе газодобывающая компания, мы, разумеется, приветствуем диверсификацию газотранспортных маршрутов в целях обеспечения надежного энергоснабжения. Чем больше трубопроводов, тем лучше для потребителя.

Хотелось бы поговорить о ваших проектах в России. Насколько вы оцениваете их успешность в текущий момент и какие планы в будущем? Рассматриваете ли вы возможные новые проекты в России?

Мы очень рады тому, как реализуются наши проекты в России. Это фактически основной столп нашего портфеля проектов, в котором российские активы фактически составляют более 50%. Эти проекты основываются на партнерстве с двумя компаниями: с «Лукойлом», который больше в нефтяных активах, и с «Газпромом». Все проекты схожи в том, что, несмотря на низкие цены на нефть, они работают эффективно и рентабельно. И у нас есть проекты на всех этапах разработки. У нас есть «Севернефтегазпром», которое уже вышло на полку добычи. На «Ачимгаз» мы скоро ее достигнем, здесь мы полностью идем по графику. Помимо того, в ближайшие годы предстоит разработка участков 4 и 5 ачимовских отложений. Начало добычи на этих участках запланировано уже на 2020 год. И в этом смысле сеть наших проектов очень хороша. В настоящий момент мы концентрируем усилия на текущих проектах, однако основываясь на 25 годах партнерства с «Газпромом», мы постоянно рассматриваем дальнейшие возможности сотрудничества и проверяем, где компетенции Wintershall и «Газпрома» могут использоваться с выгодой для обеих сторон.

Может быть одна из таких сфер — это добыча на шельфе? Было бы вам интересно участвовать в добыче на шельфе России?

На данный момент мы концентрируемся на реализации уже текущих проектов, которые есть в нашем портфеле, и подобные проекты на данный момент мы не рассматриваем.

Какие планы по работе в Иране? Недавно «Газпром» подписал ряд меморандумов по работе в Иране на нескольких месторождениях. Wintershall интересно сотрудничать в Иране с «Газпромом»?

Иран — это страна с очень серьезными запасами ресурсов, и поэтому очень интересна для Wintershall. В компании Wintershall у нас есть стратегия — ориентация на ключевые регионы, на данный момент это Северная Европа, Россия, Северная Африка, Южная Америка, а также Ближний Восток. И частью этой стратегии является Иран. В этом отношении мы реализовали те же шаги, что и «Газпром». Мы подписали меморандум о взаимопонимании с Национальной нефтяной компанией Ирана. На данный момент переговорный процесс продолжается. С «Газпромом» нас связывает основывающееся на доверии партнерство, поэтому мы открыты для возможных совместных проектов. Если в Иране представится соответствующая возможность, мы, разумеется, основательно рассмотрим таковую.

Вы не могли бы пояснить, какие проекты вам интересны в Иране?

Выбор не очень большой. Как вам, наверное, известно, иранское правительство сейчас дало список определенных месторождений. Мы концентрируемся, прежде всего, на месторождениях, которые находятся на границе Ирана. Здесь речь идет исключительно о континентальных нефтяных месторождениях. Мы определили для себя эту сферу, так как мы полагаем, что именно там мы способны повысить эффективность разработки месторождений, повысить нефтеотдачу, благодаря тому опыту, который мы приобрели в Германии.

Какие у компании планы по работе в Ливии?

К сожалению, ситуация в Ливии очень непредсказуемая.

На данный момент руководят страной три правительства и есть две национальные компании. При таких обстоятельствах мы пытаемся извлечь максимум того, что можем.

Сделка ОПЕК+. Ваше мнение: как эта сделка повлияет на рынок?

Инициированные ОПЕК и Россией шаги явились важным вкладом в стабилизацию цены на нефть. Первый этап данного соглашения о сокращении добычи нефти, с моей точки зрения, сработал очень хорошо. И это дает надежду, что продление этой договоренности будет так же успешно. Но как мы знаем, нефтяной рынок очень специфичен, есть очень много факторов, которые могут на него повлиять, поэтому нам придется подождать и смотреть, как все будет развиваться.

Продление соглашения на девять месяцев — это оптимальный срок?

С моей точки зрения, период продления не настолько важен, насколько важно постоянное взаимодействие между всеми участниками, в частности в тот момент, когда возникает новая критическая ситуация на рынке.

Как вы считаете, может ли сложиться ситуация, что участникам сделки придется увеличить объем сокращения добычи?

Мы не являемся участниками переговоров, поэтому я могу дать оценку только стороннего наблюдателя. Я полагаю, что те сокращения, о которых уже договорились, было сложно реализовать, и поэтому я считаю, что достижение еще большего сокращения будет маловероятно.

Не считаете ли вы, что ОПЕК должна договариваться не только на уровне государств, но и с крупными нефтяными компаниями, мейджорами рынка?

Я думаю, что, конечно, это вопрос к ОПЕК, потому что это они решают. Но так как сама организация состоит из стран-участниц, то они могут вести переговоры только на уровне национальных государств, и они не могут диктовать свои условия другим крупным производителям. И страны, которые являются домом для этих больших нефтепроизводителей, они также не являются частью таких обсуждений. Российские компании, в которых участвует государство, вынуждены ориентироваться на решения, которые приняло российское правительство.

Если взять США — с ними проблематично договориться на уровне государства. Может быть, договориться с ExxonMobil или Chevron было бы проще?

Если ОПЕК не способна вести переговоры на уровне государств об ограничении, то я не думаю, что возможны переговоры с независимыми компаниями.

Каков ваш прогноз по цене на нефть, среднегодовая цена и к концу года?

Я полагаю, что есть еще пространство для роста, так как мощности добычи в сравнении с потребностями недостаточны. Даже если эти возможности роста ограниченны из-за добычи сланцевой нефти США, в целом я склоняюсь к тому, что цены на нефть в будущем скорее будут несколько подниматься.

В бюджете компании какая цена заложена?

Наше планирование на 2017 год основывается на средней цене на нефть марки Brent в размере $55 за баррель и на обменном курсе в $1,05 за €1.

Интересно ли компании было бы сотрудничать не только с «Газпромом», но и с «Роснефтью»?

Мы очень довольны теми партнерствами, которые у нас есть сейчас. У нашей компании есть ограничения по размеру, поэтому мы концентрируемся на взаимодействии с определенными партнерами в каждом регионе и на реализации отдельных проектов.

Есть ли у вас планы еще посетить Россию в ближайшее время, может быть, это будет Москва?

Я очень часто бываю в России и в этом году уже был в Новом Уренгое, несколько раз в Санкт-Петербурге, был в Москве, полагаю, что посещу Волгоград обязательно. Уже с 90-х годов я регулярно приезжаю в Россию. Когда я приезжаю в Россию, у меня всегда отчасти возникает чувство, что я приезжаю домой. Кроме того, я вижу очень активное развитие городов в России, я вижу, насколько динамично в течение последних трех-четырех лет развивается Москва, как развился Санкт-Петербург, насколько этот город живой и активный.